Путешествия одной души. Реальный опыт души, проживающей разные воплощения - Наталья Голубкина

Мне приходит визуальный образ: темный-темный лес с голыми переплетенными деревьями, ночь, туман и полупрозрачный образ девушки в белоснежном одеянии. Похоже на утопленницу или привидение. И выплыло слово «печаль».

Поскольку в предыдущем воплощении я была мужчиной, дикарем – сильным, наполненным кипучей жизненной энергией, то на этот раз мне стало интересно попробовать, что такое печаль. Меня зацепило это слово, понятие, образ. Я прорисовываю его в воображении как набросок будущего воплощения, продумываю, где бы это могло быть. Сразу приходит: Англия, 18-й век, и это будет утопленница. Надолго мне там зависать не хочется, поэтому умру молодой. Пусть будет меланхоличный характер, не очень довольная жизнью печальная особа… Так, хватит, пора браться за дело, выдумывать можно очень долго…

И вот момент родов. Моя мать тоже худая, бледная, с довольно слабым здоровьем женщина. Меня сразу же отдают кормилице – пышнотелой Мари. Она полненькая, румяная, пышет здоровьем. Девушка с вожделением взяла крошечного ребенка, худенького, синенького, со сморщенным личиком и начала изливать на него всю свою накопившуюся любовь, заботу и материнские инстинкты. Она принялась кормить, ухаживать, ей хотелось, чтобы поскорее этот синенький маленький крысёныш превратился в нормального ребенка. Она с неодобрением относится к высокородным леди, у которых нет ни здоровья, ни жизни, ни радости, худым и бледным, в корсетах, скрывающихся от солнышка.

Сама она, напротив, очень жизнелюбива. Ее любимое занятие – сбежать куда-нибудь в поля, луга, поваляться в травке, желательно не одной. Теперь у нее появился малыш и господа очень строги, но ей есть чем заняться. Она с чопорным видом приносит малышку показать матери. Обычно это длится недолго, у матери часто нет сил, настроения, она то и дело подносит к лицу баночку с нюхательной солью, у нее нет желания уделять внимание ребенку. Я ощущаю это тело совсем другим, по сравнению с предыдущим. Оно легкое, тонкое, кажется хрупким, я начинаю потихоньку его осваивать, привыкать. Такое ощущение, что чуть пошевелила ручками и уже устала.

Мне исполнилось семь лет, вижу себя худенькой девочкой. Я очень серьезна для своего возраста – маленькая вышколенная леди. Сейчас наблюдаю за тем, как в кухне, где пол выложен каменными плитами (они не очень ровные, округлые по краям) и между плитами маленький желобок, лежит жук. И я маленькой палочкой его тереблю. Пытаюсь понять, он умер или притворяется. Я вспоминаю, как кто-то мне рассказывал, что жуки притворяются мертвыми. Я хочу его расшевелить. Он немножко подрагивает лапками, я понимаю, что он живой. Меня злит, что он притворяется. Эта маленькая девочка еще и злиться умеет на полном серьезе!

Среди работников есть парень плотный, румяный, сильный, крупный. Они с моей кормилицей похожи и, судя по всему, дружат и очень нравятся друг другу. Они как брат и сестра. Но меня они так раздражают! Вернее, их сила, наполненность жизненной энергией. Они такие солнечные, радостные, у них работа спорится, они всё делают с энтузиазмом, с песней и улыбкой, с веселыми шуточками, постоянно подмигивают – у них жизнь бурлит!

У меня есть занятия, когда я должна сидеть за книгой и читать. Я делаю это, потому что должна, но мне это не неинтересно. Такой маленький человечек, а уже есть чувство долга. Я весьма наблюдательна, изучаю всё, что попадается на глаза. Чаще всего это мелкие насекомые и животные. Палочкой у пруда пытаюсь достать лягушку, и у меня столь серьезное лицо! Так и хочется этого ребенка растормошить, рассмешить. Кормилица меня вылавливает и ведет на кухню. Я повинуюсь и с кислым лицом тащусь за ней. Она сажает меня за стол, начинает кормить, я отворачиваюсь – унылое-унылое лицо. Мари всплескивает руками: «Ну что ты будешь делать! Вот что значит порода!» – и возводит взгляд кверху, туда, где находятся покои моих родителей.

Я постепенно научаюсь манерничать, полностью копирую свою мать с ее вечно уставшим недовольным лицом. Мне уже четырнадцать лет, и я становлюсь худенькой вытянутой девочкой, но как-то немножко больше живости появляется. Приехал в поместье кузен – юноша лет шестнадцати. Меня зовут Лиса. Я оживилась и начинаю в воображении рисовать сюжеты, о которых читала в книгах, представлять себе сцены про себя и кузена. Но это лишь игра. Я не пыталась с ним сблизиться, пообщаться, узнать его как человека. Он был объектом моих фантазий, в которые я погружалась и проигрывала эти сценки сама с собой.

Когда мы выходили утром на прогулку, как того требовала вежливость, чтобы показать ему наше поместье, я представляла себя взрослой дамой и пыталась полностью следовать всем правилам этикета. Кузену было странно, что молодая девчонка так важничает. Он, конечно, джентльмен, но ему хотелось более живого общения, интересного разговора. Но он слышит лишь штампованные фразы, вежливые обороты, как будто выученную роль.

Девочка очень категорична в своих суждениях, у нее есть свои представления о том, как всё должно быть, и никак иначе. При том, что она выросла в поместье и практически не видела мира вокруг, но чувствует себя всезнайкой. В итоге Фрэнк (так зовут парня) решил, что он соблюдёт приличия, но на самом деле потерял всякий интерес к разговору и общению с Лисой. Решил под каким-то предлогом от нее отделаться и прогуляться самому, пошнырять по закоулкам парка, посмотреть, что здесь есть интересного. С этой занудой гулять скучно.

Потом он стал ее дразнить. Скачет мимо на лошади и, приостановившись, спрашивает, не любит ли леди ездить верхом, прекрасно понимая, что она ближе чем на метр к лошади не подойдет, не то чтобы сесть на нее. Он так поддевает ее, она злится.

Однажды мать намекает дочери: может быть, Фрэнк был бы ей интересен в качестве будущего жениха. Девочка приходит в негодование: как можно? Он совершенно для нее не привлекателен, не интересен, он ее бесит, он смеется над ней. Она даже мысли допустить об этом не может, это исключено.

Наступает осень. Все гости покидают поместье, отец уезжает по своим делам. Они с матерью остаются вдвоем в огромном доме. В этом году осень ранняя, дождливая и ужасно неуютная. Мать ворчит, что понадобится больше дров, потому что слишком рано начали зажигать камин, приходится всё время кутаться в шаль, рано зажигать свечи, потому что постоянно темно, унылая погода.

И тут вдруг Лиса обнаруживает, что, когда она занимается своими обычными делами, например вышивает или садится за книгу, она не может читать, потому что мысли ее возвращаются к Фрэнку. Она видит его мчащимся на лошади, растрепанным. Он живой парень, полный жизни, крепыш, и ее злит то, что она о нем думает. Она пытается сконцентрироваться на том, что делает, но мысли снова сбегают от нее.

Проходит два месяца. Холод и сырость, однообразие текущих дней. Не с кем поговорить по душам и пообщаться. Можно, конечно, выехать в ближайший городок, но слишком сыро и грязно, и эта тряска в экипаже… И она понимает, что Фрэнк был довольно ценным развлечением в их поместье. Может быть, мама была права и можно было рассматривать его как жениха, в качестве средства от скуки.

Лиса начинает задумываться, что же такое брак, зачем он нужен. Она пытается представить, каким бы был ее брак. Но она не может представить себе его по-настоящему. Она понимает, что есть некие аспекты семьи, которые от нее ускользают: что может связывать мужчину и женщину, как и о чем они могут общаться, что может быть общего. Даже если они будут жить в одном поместье, всё равно это скука смертная. Если он будет постоянно над ней смеяться и поддевать ее – нет! И она поддается унынию, расплывается, ей отчего-то становится тошно и грустно, настроение препаршивое. Она сама не понимает, что с ней происходит, но не видит смысла в своей жизни, потому что не видит в семье ничего радостного, того, к чему можно было бы стремиться.

И это подталкивает ее к тому, чтобы подумать, какое же будущее ждет ее. Она понимает, что ей очень сложно представить свое будущее. Она не видела ничего кроме жизни в поместье, и ее жизнь рисуется ей продолжением такой же жизни. Будет какой-то муж, она будет хозяйкой, погруженной в домашние хлопоты, но у нее такое ощущение, что она упускает всё время что-то важное, а что, не может понять…

Вижу ее образ, похожий на призрак. Он бродит в лесу, вокруг поместья, с немым вопросом: «Зачем люди живут этой жизнью? Они рождаются, цепляются за нее, хотят жить, когда они болеют, то очень боятся смерти…»

Вижу момент ее смерти – на самом деле это была случайность. Она стояла на небольшом мостике над речкой, и когда подул сильный ветер, он увлек ее зонтик. Она попыталась его удержать и перегнулась через перила мостика, ее увлекло за зонтиком, перила оказались хрупкими и проломились. Она улетела в воду. Лиса даже не пыталась бороться, так как не умела плавать. Она запуталась в многочисленных пышных юбках и утонула, плавно опустившись на дно.